Магия мыслиГлубокая философская сказка-притча психолога Юлии Рублевой о том, как мы сами относимся к своим мечтам.
– Дорогое Мироздание!
Пишет тебе Маша из г. Москва. Я очень-очень хочу быть счастливой! Дай мне, пожалуйста, мужа любимого и любящего, и ребенка от него, мальчика, а я, так уж и быть, тогда не перейду на новую работу, где больше платят и удобнее ездить.
С уважением, Маша.
– Дорогая Маша!
Честно говоря, я даже почесало в затылке, когда увидело строчки про работу. Даже не знаю, что сказать. Ты вполне можешь переходить на новую работу, а я пока поищу для тебя мужа.
Удачи! Твое Мироздание.
– Уважаемое Мироздание!
Спасибо что так быстро ответило! Но… бабушка моя говорила: кому много дается, с того много и спросится. Вдруг я буду иметь и то, и это, а за это ты мне отрежешь ногу, когда я буду переходить трамвайные пути? Нет уж, давай так: я перехожу на новую работу, имею мужа, но за это я готова вместе со своим любимым всю жизнь жить в съемной хрущевке. Как тебе такой расклад?
– Дорогая Машенька!
Хохотало, увидев про ногу. Смысл бабушкиной поговорки совсем другой: кому много дается способностей, талантов, знаний и умений, от того люди много и ждут. У тебя же заначено на двушку в Подмосковье, покупай на здоровье. Ногу оставь себе 
– Дорогое Мироздание!
В принципе, я обрадовалась, прочтя про ногу. НО: у меня будет муж, ребенок, любовь, квартира и нога. То есть ноги. Что я тебе буду должна за это?
– Маша!
Уфф. Почему ты со мной разговариваешь, как с коллекторским агентством? Меня попросили – я делаю. Я тебе когда-нибудь говорило, что ты мне что-то будешь должна?
– Да! То есть нет. Просто не может быть, чтобы все было хорошо, понимаешь?? Я сегодня плакала всю ночь: отдала взнос за квартиру. Хорошая, окна на реку. Небось, муж будет урод. Скажи прямо. В принципе, я к этому готова.
– Дорогая Маша!
Муж, конечно, не Бред Питт, зато и в зеркало так часто не смотрится. На днях встретитесь. Да, отвечая на твой вопрос: МОЖНО, чтобы все было хорошо. В принципе, мне всё равно, хорошо или плохо мне заказывают. Лишь бы человек точно знал, что хочет.
