Магия мыслиПомните, жена Гая Ричи заставила его снять про нее фильм? Вполне может быть, что не помните, потому что фильм не получился. Так всегда бывает, когда человек работает не от души, а из-под палки. Но как отказать, если твоя супруга — Мадонна (здесь — буквально).
Вспомнил я эту неудачную киноленту к тому, что героиня Луизы Чикконе в одном из эпизодов спрашивает главного героя, чем она лучше молоденьких девушек.
На что тот с недоумением отвечает, что он, мол, взрослый мужчина и ему нужна взрослая женщина (попробовал бы Гай Ричи вставить в сценарий что-то другое).
Мне нужна зрелая женщина. Личность!
За точность цитаты не ручаюсь, но позиция персонажа внушает как минимум уважение. И это нетипично.
Мы как-то привыкли (или нас приучили), что женщина непременно должна быть молода. А если нет, то, как бы, и всё.
Принято считать, что век женщины чрезвычайно короток. И я не про средний возраст. Он-то как раз ого-го по сравнению с мужским. Я про ту пору, когда девушка считается привлекательной.
При хорошем стечении обстоятельств он начинается в восемнадцать (проклятый Уголовный кодекс!) и заканчивается, по сути, лет в тридцать. Даже короче, фертильного возраста.
Что после тридцати? Девушка, не успев толком побыть женщиной, сразу превращается в тетку. В жену, в сотрудницу, в гражданина, в профессионала, возможно. Но перестает быть объектом страсти, это точно.
В нашей культуре все даже чуть хуже, чем везде. У нас в подкорке — послевоенные годы, плюс женщин статистически больше. Мужчина — желанный в хозяйстве аксессуар. Мамы и бабушки наседают со своим замужем. Вот и выходит, что если мужик хотя бы сам себе может завязать шнурки, на него начинается охота.
И женщине «тридцать плюс» приходится постоянно соревноваться с юным и наглым девичеством. Не только в попытках выйти замуж. Даже если с технической точки зрения мужик окольцован, пригрет, накормлен и все такое, расслабляться не стоит! Молодежь не дремлет, и ее тоже понять можно. Девочкам свои жизни надо устроить.
Так и выходит, что общество давит на женщину. Что до тридцати, что после.
Но после — особенно. Как только наметились первые морщинки и складочки — все. Как в одной песне «дальше — долгая смерть». Словно мы до сих пор в Средневековье прозябаем, когда девушка в двадцать лет считалась старой девой, а в тридцать пять, родив восемь детей, благополучно сходила в могилу. Сколько там у Достоевского было старухе процентщице? Верно, сорок два.
И ох, мужики, на молодых падки бывают! И куда, спрашивается, девается вот это let’s grow old together?
Но с другой стороны, у дам действительно так быстро появляется это теткинское! Это «возьми кефира и хлеба», это «ёршик же есть, Валера!», это «отстань, без твоих этих глупостей голова кругом».
Дело в том, что мамы и бабушки видят реализацию дочки (внучки) только через брак и семью. Как только это есть, все! Можно надеть тапки и взять дополнительный беляш.
